Голоса «Внутри И Снаружи»

Указывает на то, что «голос» возникал внезапно, «расспрашивал, советовал», при этом поначалу «пугался», затем стал относиться более индифферентно, но «все равно подолгу не мог уснуть», рассказывает, что изредка ощущал «голос внутри головы», в такие моменты испытывал «неприятные» ощущения, однако описать их затрудняется. Разделяет описание голоса «внутри и снаружи», «один слышался ясно, другой - глухо», не всегда «разборчиво». Также сообщает, что независимо от появления «голоса», периодически испытывал зрительные обманы: при открытых глазах «видел лицо отца, как на фотографии, которую показывала бабушка». Дополняет, что иногда был так погружен в свои переживания, что «забывал обо всем». Говорит, что изредка «слышал оклики по имени», но «не обращал на это внимание».

Характеризует себя внушаемым и легко подчиняемым, добавляет, что «никого в жизни не обидел», «жалел слабых». Указывает, что с детства был замкнутым, малообщительным, подвергался насмешкам со стороны сверстников из-за медлительности и косноязычия, но своих недостатков не осознавал, «только плакал от обиды». В ходе расспроса об инкриминируемом деянии сведения сообщает противоречиво и непоследовательно: первоначально заявляет, что «убийства не совершал», при этом путает последовательность событий, происходивших в день правонарушения, не может объяснить, зачем шел к приятелю.

Стереотипно повторяет, что «не мог убить», а признательные показания дал под влиянием сотрудников милиции. Состояние в период правонарушения описать затрудняется, говорит, что в день правонарушения было «плохое настроение», ссылается на мучительную головную боль, которая усилилась после употребления пива, «шел, шатаясь, очень медленно, как будто в тумане». Утверждает, что не помнит, что происходило после того, как он вышел из подъезда. Родителям потерпевшего сопереживает формально. Тяготится разлукой с приемными родителями, однако переживания по этому поводу неглубокие.